На краю сознания - Владимир Охременко

– Хватит, Мартин! – прервала наш разговор Луиза. – Господин Николас наш важный гость, и ему нужно отдохнуть от твоих расспросов.

– А Энн тоже нужно отдохнуть? Она ведь робот, а роботы не отдыхают!

– Совершенно верно, господин Мартин. Я не нуждаюсь в отдыхе. И могу продолжать отвечать на ваши вопросы, – ответила Энн.

– А посуду помыть ты мне поможешь? – радостно воскликнул Мартин.

– С удовольствием, господин Мартин.

Мальчик спрыгнул со своего высокого стульчика, поблагодарил мать за обед, взял со стола свою грязную тарелку и умчался с ней на кухню, забыв попрощаться с «важным гостем». Энн последовала за ним. Карл тоже покинул нас, вежливо поклонившись мне, и мы с Луизой остались наедине.

– Замечательный ребенок! – я отхлебнул чаю из своей чашки. – Он прямо как насто…

Я резко оборвал неудачную фразу, но Луиза прекрасно поняла, что я хотел сказать.

– Как настоящий? Но вообще-то, он настоящий. Реал, как вы говорите за пределами Утопии.

– Ребенок в нейронете с четырех лет? – удивился я.

– Мартин в нейронете с рождения. И это лучший мир, в котором он мог бы жить! Куда лучший, чем ваша «объективная реальность». Мы с Карлом решили, что он вырастет и проведет свою жизнь здесь.

Я не знал, что на это ответить. Ребенок, который никогда не увидит настоящего мира, потому что так решили его родители? Сделали за него выбор, который навсегда лишит его нормальной человеческой жизни? Это казалось мне каким-то безумием, чудовищным преступлением против личности. Не может же Эдвард Дарио допустить такое! Эксперимент не может длиться так долго, но… Мартину четыре года и он в нейронете с рождения? Неужели со старта эксперимента действительно прошло уже четыре года?!

– Но он же мечтает вырасти и полететь к звездам! – я едва не сорвался на крик. – Вы хотите лишить его этой мечты?

– Когда он подрастет, он, скорее всего, забудет об этой детской мечте. Если же не забудет, я создам для него такие звезды, о которых в вашем «реальном мире» никто и не мечтал! Это будет самый красивый космос для моего маленького космонавта!

– Но ведь это неправильно! Вы же лишаете его…

– Хватит! Любая реальность субъективна. Даже в вашем «реальном мире» люди живут своими иллюзиями. И некоторые рано или поздно это осознают. А если реальность субъективна, то разве имеет значение, настоящий ли мир вокруг тебя? Лучше быть бессмертными богами в субреальности, чем влачить жалкое существование в реальном мире. Наш ребенок никогда не узнает, что этот мир нереален. Именно по этой причине никому, кроме меня, не дозволяется творить в Утопии. А я делаю это только тогда, когда это не вызовет у ребенка лишних вопросов. Если вы считаете это аморальным или неправильным, то знайте, Николас, что ваше понимание «правильного» столь же субъективно, как и эта реальность!

– Вы сами слишком увлеклись своими иллюзиями, Луиза! Вы совсем забыли, что эксперимент «Biotronics» с нейронетом рано или поздно закончится, и потому всему вашему плану не суждено сбыться. Всех испытуемых отключат от нейронета, выплатят гонорар за участие, поблагодарят и попрощаются с ними. И вы вернетесь в реальность, которую так ненавидите, что готовы лишить своего родного сына нормальной жизни! Хотите вы этого или нет!

Луиза громко рассмеялась в ответ. Мне стало не по себе от этого смеха. Подобно Энн, лишенной эмоционального модуля, я не мог понять, что он означает, но интуиция подсказывала мне, что ничего хорошего.

– Нет, Николас, я не питаю иллюзий, – сказала Луиза неожиданно серьезным голосом. – Я самая трезвомыслящая реалистка во всем нейронете. И я знаю, что этот эксперимент никогда не кончится. Из нейронета нет выхода. Смиритесь с тем, что вы останетесь здесь навсегда.

Глава 5. Сказочный берег

Я принял решение покинуть Утопию как можно скорее. Мне хотелось скрыться, сбежать отсюда, уплыть как можно дальше и забыть всё, что произошло. Я не хотел верить в то, что сказанное Луизой было правдой, но почему-то чувствовал, что это так. В том, что Мартин здесь с рождения, я не видел смысла сомневаться. Значит, эксперимент длится уже не один год. И «Biotronics» успешно скрывали этот эксперимент не менее четырех лет, пока кто-то не проболтался о нем. Слух дошел до редакции, и меня отправили на интервью, с которого я не вернусь.

Ну уж нет! Вернусь! Если Луиза не знает способа покинуть нейронет и не пытается его искать, то я наверняка найду! Не может быть, чтобы не был предусмотрен выход отсюда! Но чтобы найти выход, надо рассуждать логично и последовательно. Эдвард Дарио заманивает добровольцев в нейронет, из которого нет выхода. Зачем он это делает? У Энн должна быть полная запись интервью, но одну его фразу я помнил хорошо: «Если говорить о передаче информации из сознания в сознание, то я могу сейчас сказать, что это уже в прошлом. Несмотря на то, что эта технология не получала никакой огласки, она используется уже больше десяти лет».

Возможно, эксперимент длится уже больше десяти лет. Значит, кто-то из реалов находится в нейронете уже больше десяти лет! За это время уже можно изучить все особенности, все лазейки, осмотреть все субреальности. Если, конечно, этот реал не предпочел десять лет поедать фрукты на райском острове. Но даже если хотя бы один из ста обитателей нейронета заинтересован в чем-то большем, чем удовлетворение своих самых примитивных потребностей, я рано или поздно встречусь с ним и найду общий язык! Не думаю, что все подопытные смирились с тем, что им придется провести всю свою жизнь здесь. Пока у меня нет другого плана, я буду искать здесь единомышленников!

Я не попрощался с Луизой и нарушил ее правило, создав себе моторный катер, на котором покинул остров. Я уже освоил умение материализовывать что-то, что я когда-либо видел раньше. Это было несложно, достаточно было просто представить нужный предмет и мысленно поместить его на нужное место. Я понял, что нейронет самостоятельно «дорисует» необходимые мелкие детали, внутренние механизмы и прочее, даже если творец не разбирается в них. Скорее всего, искусственный интеллект нейронета находил ближайший аналог представляемого творцом предмета из реального мира и просто приводил его устройство в соответствие оригиналу. Как обстояли дела с предметами, которые были абсолютным порождением фантазии и не имели аналогов в объективной реальности, я не знал.

– Нам нужно выбираться отсюда, Энн! – начал я, когда катер отчалил от берега и начал набирать скорость. – Госпожа Вернер сказала, что покинуть нейронет невозможно. Что ты об этом думаешь?

– Я предполагаю, что если сюда есть вход, то должен существовать и выход, господин Ник – ответила Энн. – Мой анализ эмоций госпожи Вернер показал, что она не нуждается в выходе отсюда, не пытается его найти, и потому может иметь мнение, что выхода нет. Но ее мнение не обязательно является истиной.

– Я тоже так считаю. Как ты считаешь, нейронет обладает искусственным сознанием? Вроде твоего?

– Это не вызывает у меня сомнений, господин Ник.

– Вот как! Почему ты так считаешь?

– Любой из так называемых «придумков» управляется искусственным сознанием. Это очевидное для меня объяснение тому, что каждый придумок обладает самостоятельной личностью, хоть и является изначально просто материализованным в субреальности плодом воображения реала. Когда реал создает придумка и отпускает его в самостоятельную жизнь, придумок переходит под контроль искусственного сознания нейронета. В противном случае, он бы не мог обладать собственной, независимой от своего создателя, личностью.

– То есть, если я захочу обратиться к искусственному сознанию нейронета и потребовать выпустить нас, мне нужно обратиться к любому из придумков?

– Не уверена. Скорее всего, искусственное сознание придумка создается самокопированием искусственного сознания нейронета. Но копия явно имеет сильно ограниченный функционал, и не может обладать большими знаниями, чем было предусмотрено творцом. Прохожие из Утопии обладали знаниями о городе, но они не могли знать о том, что произошло с нами в субреальности господина Аллена, а вот Лиза знала историю подводной лодки, но не знала ничего об Утопии. Сознание нейронета должно обладать всеми этими знаниями одновременно. Знаниями о каждой субреальности, каждом придумке, каждой материализованной фантазии каждого творца. Это должен быть колоссальный суперкомпьютер, у которого нет аналогов в мире. Способный в полном смысле слова учитывать всё.

Я задумался над словами Энн, но план действий так и не вырисовывался. Катер двигался вперед, в океан. Скорее всего, мы уже покинули субреальность Луизы Вернер, так что рано или поздно нам предстоит столкнуться с каким-то новым порождением чьего-то воображения. Несколько раз я замечал в стороне от нашего курса «клонированные» тропические острова с их обитателями, одинокая птица кружилась высоко в небесах, ярко сияло солнце, бесконечный океан впереди и всё. Эту птицу я уже замечал раньше в небе. Эту или другую, точно такую же? Такое впечатление, что она просто нарисована на неподвижном твердом небосводе. Вспомнилось, что когда-то давно люди представляли твёрдую небесную сферу, на поверхности которой нарисованы звезды…